"Дзяды" на Литве.
Артыкул Г. Виньчы, апубликаваны у часописе "Tygodnik Ilustrowany", №44 за 1904 г.
Пераклад з польскай - текст взят с pan_demetrius

Красивое и одновременно грустное празднование «дедов», так поэтично описанное нашим песнером – еще временами отмечается в отдельных местах Литвы. Практически пропало оно под сильным влиянием костела, но сохранилось еще огромное количество традиционных элементов. Проводятся около Задушек, чаще всего в субботу (иногда, в связи с постом, в воскресенье) на трейтью неделю после Руженцовой, а именно 22-27 октября.

Поздняя осень. Уже прошли весенние надежды и тревоги, затаился неутомимый гул лета, не разлетаются уже пения среди восходящей ржи, замолкли жнива, толоки, не звинят косы по цветущим полям… и птицы покинули поля и луга… Прощай лето! Прощай летнее солнце! Прощай!
И стелется по земле желтый ковер из опавшей листвы, насыщает воздух осенний запах… Иногда поскачет белка по ветках, иногда зашелестит в папоротнике лис или барсук, в спешке на зимовку – к земле. И тишина, величавый покой.
Человек отдыхает после забот: закрома и хлева полны, скотина сытая, достаток огромный за год. Хорошо бы, собравшись всей семьей, отпраздновать и употребить щедрого урожая, и поблагодарить его Дарильнику, попрощаться с красочным летом и летним солнцем, трудолюбивым, которое вместе с матерью- землицей вырастило и цветы, и зерно, и овощи, и фрукты, обещая людям добробыт на зло суровой зиме.

А когда собираются живые на этот ежегодный осенний праздник, воспоминание летит к умершим дорогим родственникам, к отцам и прадедам, которые жили до нас на той же родной земле.

Таким образом, идут люди на кладбище. Поправляют просевшие и обкладывают свежим дерном, камнем, или досточками (чтобы, дальше, наверняка, оградить останки от зверей): устанавливают огромные кресты, а в память про недавно умерших делается по обычаю, толстая доска, вырубленная из колоды, и обтесанная. Вырезается на ней будто след ступни покойника (малый или большой), ушедшего на «тот» свет, и кладется где-то через какой-нибудь поток или канаву для людской выгоды, а каждый переходя видит выразительный след, вздыхает о душе умершего.

Работа закончилась. Приходят на кладбище и женщины, собирается семья, помолившись, сидят возле могил до обеда; наливают себе выпить, но как здесь начать пить? Сохраняя таким образом, очередь по старшинству, чаще всего все изначально выливается на могилу: «Это вам! Деды! Прадеды!» Потом только пьют по кругу, затем едят: милту (мука из пареного овса с водой), колбасы, мяса; что упадет на землю, того больше не поднимают, т.к. то уже для умерших.
Когда умер последний мужчина, то приносят в каше (ячневой) готового петуха, когда женщина – курицу; поев необходимо еще что-то оставить умершим: у голове могил остаются, таким образом, глиняные горшки с едой «для них».

Возвратившись домой необходимо попариться и вымыться в бане, но и здесь в первую очередь войдет самый старший, глава семьи, и, поставив воду на полках и положив веник, пригласит прадедов мыться («Деды, прадеды! Мыться приходите, один другого за руку приводите!»), после чего идут живые мужчины, затем женщины.

После бани – ежегодный важный ужин (вечере), на который уже предков пригласить и хочется и получается. Как стемнеет, никто не выходит на деревенскую улицу. В домах с жердей, которые находятся под потолком расходятся от столба, подпирающего рог печи, и которые используются для развешивания и сушки одежды – все снимают, чтобы ничего не висело, не мешало; пса выгоняют во двор; надо отпереть «верх» или дымник над дверью, чтобы помочь предкам войти, а когда дом с дымоходом, необходимо приоткрыть двери в веранду.

Хозяйка накрывает стол скатертью и ставит на его семь блюд; среди них конечно есть свиная голова (которую готовят с поливкой, и затем достают); потом клецки, различное мясо, омлет.
На углу стола со стороны «красного» угла находится хлебный квас в кубке, на других углах три каравая хлеба (два житних и третий пшеничный) отдельно, которые не едят, а на следующий день отдают убогим. Уже собрались все живые члены семьи, становятся на колени, от лучины зажигается восковая свеча, и приступают к щедрому столу, проговорив «Ангел Панский» за умерших. После этого самый старейший, держа в руках свечу, сначала обведет ею вокруг головы, затем три раза обойдет ею свиную голову в направлении солнца. И в конце оставляет ее догорать на столе.
Сам он, когда все окружают праздничный стол, проговорив нужную формулу, слова, на данный момент никому не понятные (которые нельзя без необходимости проговаривать), приглашает предков: «Деды, прадеды! Бабки, пробабки! Просим к нам на деды! И сами приходите, и деток малых приводите!» (2). А налив трунку, прежде всего выливает его на угол стала («Красный» угол. Тот за которым никто не сидит), по справедливости: «Это для вас, деды!» Только после этого снова наливает и пьет сам, и все пьют вместе. Взяв первый кусочек еды. Начиная с головы. Кладет на тот угол, и только потом накладывает себе и остальным.

Никто не оглядывается за собой и сохраняет пристойную тишину, так как присутствующие души всех предков, смотрят на своих правнуков. Когда квас в кубке задрожит – кто-то его значит пьет. Каждый ощущает за собой души. Те, кому кто-то дорогой умер, ощущают большое удовлетворение и приятные ощущения: он здесь есть, смотрит и видит нас, а мы его ощущаем.

Петруля еще в прошлом году сидела здесь с нами! Станюль уже как сколько лет на «том свете», другие еще раньше, а все-таки ежегодно собираются здесь с нами, видят нас… И их можно увидеть. Достаточно за столбом при печке разместиться на «поли», и посмотреть через хомут, держа его клешнями в сторону комнаты (3). Все пришли одетые (не смотря на то, в чем были похоронены) в белое, в льняных народных жупонах (шушпанах), от последнего до первобытных, умерших сотни лет назад, в рысьих шапках, с каменными топориками похороненных! Но, живой с тяжестью выдержит это зрелище с того света: сразу можно умереть. Таким образом достаточно знать, что все дорогие присутствуют.
Некоторые женщины, например, жалобно разговаривают со своим мужем, другие успокаиваются: «Ему там лучше, а пока живем, будет хотя бы ежегодно с нами на дедах».

Но, вот уже беседа окончена. Распрощавшись, встают из-за стола, а хозяин кланяется, благодарит дедов-прадедов, которые пришли, и просит, чтобы шли в спокойствии к себе. Три булки кладут одну на другую в «красном» углу, на столе все остается, только прикрывается углом скатерти, и люди идут спать. Только на следующий день прибирают со стола и дома, подметают, и остатки еды, которые не пропали за ночь, отдают курам.
Г.Виньча

1) С этого времени заканчивается жалоба по умершим на протяжении года
2) В зависимости от места, слова приглашения немного меняются, но мысль такая же, например: «Деды, прадеды, приходите к нам! И сами приходите, и детей приводите!»
3) Так же видно через дудку из стебля дягиля, или имея пос из «отходных» ниток из кросен.