Фотографии умерших в красном углу
В Оштинском погосте участники экспедиции впервые наблюдали своеобразную практику: некоторые местные жительницы помещают в красный угол фотографии своих покойных родственников и периодически обращаются к этим фотографиям с просьбами о помощи. Об этой практике нам рассказывали две женщины: К.М. Малафеева (1925 г. рожд.) и Е.Т. Фотина (1938 г. рожд.). В доме К.М. Малафеевой фотография ее покойного мужа висит под образами, а у Е.Т. Фотиной — помещена слева от божницы с иконами (см. фотографии № 1, 2). К.М. Малафеева, потерявшая супруга 16 лет назад, по утрам и вечерам вначале молится в передний угол на иконы, а затем обращается с просьбами к своему покойному супругу. Е.Т. Фотина молится в красный угол, обращаясь при этом не только к Богу, но и к родителям и своему покойному мужу. Фотография последнего, представляющая собой снимок с фотокерамики, занимает место в красном углу. В доме О.А. Афониной (1936 г. рожд.) в самом центре красного угла висит Богородичная икона (фотография № 3) , справа – календарь с репродукцией иконы Казанской Божьей Матери, слева – фотографии покойных сына и внучки в массивной деревянной раме. Женщина рассказала, что часто просит о помощи своих родителей и покойного сына. Однако она не уточнила, обращается она при этом к фотографиям или нет.
Ритуальные обращения к умершим
Оштинские старожилы часто просят помощи у родителей, мужей и детей, отошедших в мир иной: «Ну другой раз бывает, что скажешь: “Боженька, помоги!”. Другой раз у мамы попросишь, что “мамушка, помоги!”. Или мужа попрошу, что… сына попрошу, что “помогите мне”» У покойных обычно просят здоровья себе и домочадцам, помощи в житейских делах: «Каждое утро крещусь. […] Утром вы\стану, и молю\ся. […] дак родителей попрошу, да Бoженьку попрошу, чтоб помогли жить, дали здоровья всем детям моим, себе...» Евгения Тимофеевна Фотина считает, что ее покойный муж продолжает ей помогать. Она часто видит его во сне, а значит, по ее мнению, он ее не забывает: «Он, наверное, помогает мне. По-моему, дак помогает. Вижу часто во сне его. И все вроде нормально, вот болят ноги да руки, а ходить хожу. Внуки учатся, дак прошу, чтоб помог учиться им да» 
Женщины преклонных лет, которым трудно выполнять работу по хозяйству, просят, чтобы покойные дали сил с ней справиться. Так, К.М. Малафеева обращается к покойному супругу: «“Дедушка, помоги мне хоть как хошь дак, этого, малeнько дожить. Ты не дожuл, дак хоть мне дай малeнько дожuть”». Женщина считает, что супруг помогает ей, она объясняет собирателям: «Ну дак видишь, видимо, помогает. Вот 17-й год дак без деда живу дак. Всё ведь одна. Справляюсь, помогает. Видишь, и картошечка опять посажена. Вроде как будто не хуже людей тоже растёт. Всё время это уж, всё время прошу, прошу».
Клавдия Михайловна рассказала, что ее муж не дожил свой век, рано умер, и она теперь будет «доживать» его век. Она говорит, обращаясь к его фотографии: «Теперь уже буду твой век доживать». В этом высказывании слово «век» понимается и как срок жизни, отмеренный человеку, и как жизненная сила. Это значение восходит к архаической семантике слова «век» и является общим для восточных и южных славян  Такое употребление лексемы век известно на Русском Севере  Малафеева просит мужа: «…всегда прошу деда, что “помоги, дедушка, ведь как хошь дак помоги. Ты не мог дожить, но дак хоть мне да помоги маленько дожить. Капельку за тебя. За тебя да и…”»  Вероятно, К.М. Малафеева полагает, что, поскольку ее супруг умер до срока, и его жизненная сила осталась неистраченной, он может передать ее своей жене.
К.М. Малафеева просит у мужа долгой жизни и обещает принести ему много новостей. Женщина говорит: «И все вы\стану дак, и когда или спать лягу дак, все твержу: “больше новостей принесу. Дай пожить еще маленько дак”» Обещание принести покойному мужу новости довольно интересно. На Русском Севере существует представление о том, что после смерти с покойником можно и нужно общаться. Согласно данным, фиксировавшимся в бывшей Олонецкой губернии еще в конце 60–начале 70-х гг. XIX в.  женщины на могиле, обращаясь к покойному, причитали о тяжелой жизни домашних после его смерти. В 90-е гг. XX в. в Архангельской обл. был зафиксирован текст, в котором причитальщица сообщала покойному последние новости из жизни своей семьи. Существует обычай навещать могилы умерших в поминальные дни, разговаривать с ними, сообщать им о событиях из жизни семьи, соседей .Наша собеседница В.Н. Климова, пока ей позволяло здоровье, ходила на кладбище и разговаривала с покойным сыном: «Я приду на кладбище, сделаю крестик на земельке, вот эдак. Ну. Да поклонюсь… […] А сын 10 годов уже yмерши. […] Вот так посижу, говорю, говорю, что за неделю дома сделано, что откуда какая весть»
Мотив передачи новостей только что умершим человеком тому, кто уже давно обитает в ином мире, встречается в похоронных причитаниях русских и вепсов. Та же В.Н. Климова когда-то была искусной причитальщицей. Она причитала и по-русски, и по-вепски, но в последние годы, по ее признанию, «приплакивать» ей мешает плохое самочувствие. Во время похорон своего мужа она просила его, если он встретит на том свете «родuмых родuтелей мaмушек» передать им «низкий-низкий обоим привет, поклон». Вера Николаевна особенно просила: «А моей родительнице мамушке передай: пусть она прoстит меня за всё, глупую» . Женщина рассказала, что перед смертью ее матери она продала их дом против ее воли, и поэтому чувствовала свою вину перед покойницей. Мотив передачи приветов и сообщений на тот свет через покойного имеется в записях Е.В. Барсова из Олонецкой губернии (кон. 60-70-е гг. XIX в.). В карельских причитаниях тоже встречаются просьбы к покойному о передаче приветов и новостей. Умерший должен «похваливать житье на этом свете, чтобы дорогие родичи на том свете не закручинились» .
Таким образом, представления о том, что покойник ждет новостей с этого света, присутствуют и в похоронно-поминальной обрядности, и в фольклоре. Вероятно, именно обрядность и фольклорный мотив, осмысленные как некая норма поведения по отношению к покойным, и способствовали проникновению мотива «новостей» в повседневные просьбы-обращения к умершему.
Для носителей традиционной культуры чрезвычайно важны понятия «легкой» и «тяжелой» смерти. В рассказах о покойных деревенские жители часто акцентируют внимание на том, как умер человек: тяжело или легко. Особенно часто рассказывают о трудной смерти колдунов, которых мучают черти. Эти рассказы внушают страх, и нередко можно услышать, что какая-то женщина отказалась взять магическое знание, потому что побоялась предсмертных мучений. В то же время просьбы о легкой смерти органичны для человека, который, естественно, боится агонии. В повседневной жизни с такими просьбами обращаются к божественным силам.
К.М. Малафеева просит легкой смерти, обращаясь к своему покойному супругу. Она молит об этом мужа потому, что он сам легко умер. Женщина говорит: «Утром вы\стану, дак всегда как пойду, поклонuться пойду Господи, Богу тут, так и ему что “помоги, помоги, Васенька, хоть как хошь дак помоги как-нибудь, чтоб умереть так, чтоб было бы лёгкая смeртюшка, да как ты…”» . Просьбы К.М. Малафеевой о легкой смерти имеют личностно-бытовой характер. Женщина обращается к супругу ласково, называет по-домашнему «Васенькой», ее просьба прямолинейна и проста, словно она просит не о смерти, а о помощи по хозяйству. По логике Клавдии Михайловны, хорошие отношения супругов при жизни продолжаются и после смерти. Как супруги делили все беды и радости на этом свете, так должно быть и на том свете, и муж может помочь своей половине так же преодолеть порог между жизнью и смертью, как он когда-то преодолел его сам.
В Оште нам рассказывали, что в ситуации трудных родов женщина должна попросить помощи у святых великомучениц Варвары и Анастасии, а также у умерших родных: «Теперь рожаем в родильном доме дак, я обоих ро… у меня один рoженый, другому кесарево сделано дак, […] так ведь уж туго станет дак, помощь просишь у этих, ну, у покойников. Да, есть слова, ну. Я вoто кошкам даже [В.Н. Климова читает молитву над своими кошками, когда им приходит время рожать – Т.И.], привыкли с первого раза две кошки есть да, котя\титься ак, воды в рот возьму да, брызну ды, эти привыкши, дак одна, да и другая. Заболит, дак ко мне подойдут-то, я воды в рот наберу да, плёсканy да, “Великомученица Настасья, да великомученица Варвара, помогите рабам божьим кoшенькам (по имени скажу) окотя\титься благополучно ды”. Ну, дак услышишь дак, уже визжат котятки. Да, так ведь и в роддом пойдёшь да просишь что “помогите”. Но тут, видишь, есть отдельно великомученица на это, и для кошек, и для женщин великомученица Настасья и великомученица Варвара. У этих надо просить уж. Ну а там у родителей ведь, yмерши дак, проси хоть что, ну, лёгких родoв да» . Молитва св. Варваре как покровительнице рожениц популярна на Русском Севере . Обращаясь в то же время к покойным родственникам, женщина стремится заручиться помощью близких людей, которые, по ее представлениям, находясь на том свете, продолжают заботиться о ней, благополучии семьи и новорожденного.

К покойным обращаются также, когда готовят еду в печке: «А вoна верно, это, штоб хорошо пеклось, [говорят] “помогите, родители” [смеется], шоб што-нибудь такое…». М.А. Савенкова не уточняет, имеет ли она в виду только своих покойных родителей или всех предков в целом. Печь – это место важное в бытовом и ритуальном отношениях. Она согревает дом, в ней готовят пищу. Печь активно используется в семейных обрядах, а печная труба воспринимается как выход из дома, предназначенный для контакта с иным миром. У славян процесс приготовления пищи и, в особенности, хлеба в печке связан с представлениями о душах умерших. Так, на Украине считалось, что пар от хлеба, выпеченного на годовые поминки, принадлежит душам покойных . В приведенной выше записи женщина, занятая приготовлением еды, обращается за помощью к предкам, которые осмысляются как покровители дома, очага, рода. В этом смысле справедливо замечание  о том, что женская жизнь проходит вблизи печки и как бы под покровительством предков . Можно предположить, что связь выпечки хлеба и приготовления пищи в печке с душами покойных – это архаическая черта традиционной культуры славян.
В фольклоре Русского Севера неоднократно фиксировались ритуальные обращения к покойным за помощью, советом. К.К. Логинов, описывая обряды и поверья русских Заонежья XIX – начала XX в., упоминает об обычае в затруднительной ситуации просить помощи у покойных родственников на могиле. Родственники могли помочь «отсудить квартиру, дом или наказать обидчика из начальников и т.д.» . В Поморье в день отъезда на морской промысел было принято на могиле просить у покойных помощи в пути . Ритуальные обращения к покойным родственникам за помощью известны не только у русских и обрусевших вепсов, но и у карел . В целом представления о «дедах», предках-покровителях рода известны по записям XIX-XX вв. у восточных и южных славян: русских, белорусов, украинцев, болгар, сербов. Это верования отражают характерные для разных народов архаические представления о связи живых с миром умерших.

Что касается более ранних фиксаций, то в качестве примера можно привести текст из так называемого Олонецкого сборника 2-й четверти XVII в. Совершая «обряд против недруга», человек должен произнести заговор, адресуясь к покойнику, умершему без покаяния: «Во(т) тебе от меня, имярек, гостинець, белая лебед(ь), а стан(ь) ко мне ты в пособ(ь) со отцем и с матер(ь)ю, с родом и с племенем, и со всеми родители, имярек, повалит(ь) имя т(о)» . Данное свидетельство позволяет утверждать, что традиция обращений к покойному существовала на Севере по меньшей мере с XVII в.
Фотографии в красном углу

Красный угол – это место, где находятся иконы и происходит общение с Богом, Богородицей, святыми. В избах Ошты нам встречались и деревянные резные иконы, и совсем новые, купленные в последние годы. Нередко в большом углу можно увидеть также вырезки из газет, журналов или календари с изображениями Спасителя, Богородицы или святых. Здесь держат открытки, картины, искусственные крашеные пасхальные яйца. Иногда из этих предметов составляют декоративные композиции.
Этнографы с XIX в. отмечали, что в избах к столбикам божницы могли быть прислонены венчальные свечи, привешены принесенные из монастырей крестики, иконки . Иногда там находилась лампада. Под божницей устраивали шкафчики, где хранили восковые свечки, книги духовного содержания, бутылки со святой водой. . Крестьяне прятали за иконами предметы, используемые в магических ритуалах, как, например, пастушеские заговоры . В современной деревне на божницах хранится практически то же самое, что и в XIX в.: церковные свечи, старинные книги, хлебцы, предназначенные для первого выгона скота, ветки ивы, принесенные в дом на Вербное воскресенье, списки заговоров, молитв, пастушеских «отпусков» . Благодаря важной роли красного угла, там нередко можно увидеть значимые бытовые предметы, которые всегда должны быть на виду. Это часы, календари с отметками о важных датах и т.п. Здесь же можно увидеть вещи, которые особенно дороги хозяевам, например, детские игрушки, принадлежащие отсутствующим внукам. Впрочем, в красном углу в настоящее время подчас помещают и такие предметы, как зеркало и телевизор, что, конечно, немыслимо было представить себе еще несколько десятилетий назад.
Интересно, что фотографии, развешенные по стенам в сельских домах, также тяготеют к большому углу. Во многих оштинских домах можно увидеть на стенах старые фотоснимки в массивных деревянных рамах. Наряду с календарями и портретами С.А. Есенина, они составляют основное украшение стен. В деревне фотографии часто оформляют как коллажи: в большой раме может быть расположено от 2-3 до 10 и более снимков, изображающих всех членов семьи (живых и покойных) в разные годы. В последнее время все больше появляется фотокарточек в современных рамочках, какие продаются в городах. Порой можно увидеть целые композиции из фотографий детей, внуков, правнуков хозяев дома.
Помимо декоративной, фотографии несут и коммуникативную функцию. В домах нередко можно увидеть фотопортреты отсутствующих родственников. Пожилые люди могут разговаривать с фотокарточками, представляя при этом, что они общаются с теми людьми, которые на них изображены. Аналогичным образом на кладбище можно наблюдать, как посетители разговаривают с умершими, обращаясь к их фотографиям на могильных памятниках. В этой связи интересно, что в доме одной из наших собеседниц, Е.Т. Фотиной (1938 г.р.), которая регулярно обращается с разными просьбами к покойному мужу, в красном углу висит снимок с фотокерамики на могильном памятнике ее супруга. Фотографии умерших родственников в красном углу, с одной стороны, выполняют функцию эстетическую: они украшают пространство дома. С другой стороны, по своему статусу и семантике они соотносятся с иконами. Если иконы помогают устанавливать связь с божественными силами, то фотографии являются каналом связи с умершими.
Таким образом, ритуал, зафиксированный в Оште, появился в результате того, что ритуальные обращения к покойным родственникам, фиксировавшиеся с XVII века, в XX в. наложились на обыкновение разговаривать, общаться с фотографиями отсутствующих родственников, живых или мертвых. Особое значение, которое придавалось фотографиям умерших родственников, получило наглядное выражение в том, что их стали помещать наряду с иконами в красном углу.
Интересно, что в традиционной культуре Русского Севера большой угол мог восприниматься как место поминовения покойных. В крестьянской семье за столом под образами традиционно сидел большак, символизировавший собой предка-покровителя. Следует также отметить, что согласно сведениям об обрядах карел, относящимся к концу XIX – началу XX в., основным местом пребывания покойных «родителей» в избе считался большой угол. «Не случайно карелы, молясь на иконы, обращались не только к христианским божествам и святым, но и к своим покойным предкам – “сюндюзет”» . Возможно, обычай помещать фотографии умерших в красный угол связан и с этим кругом представлений.
Итак, суммируем наши наблюдения:
1. Для реконструкции народных представлений о покойниках продуктивно обращаться к разным жанрам фольклора, в том числе и к текстам просьб-обращений к умершим родственникам. Изучение формул обращений к покойным позволило увидеть, что в Оште умершие до сих пор воспринимаются как покровители дома, семьи, готовые помочь в разрешении насущных проблем, связанных со здоровьем, жизнью и смертью.
2. Тексты просьб к покойным родственникам, зафиксированные в Оште, связаны с архаическими представлениями и похоронно-поминальной обрядностью разных народов: русских, вепсов, карел. Просьбы-обращения отражают представления о том, что покойные покровительствуют живым, продолжают интересоваться их делами и после смерти.
3. Думается, что консервация традиционных верований, связанных с загробным миром и покойниками в Оште произошла потому, что здесь еще сохраняется похоронно-поминальная обрядность и, в частности, такой архаический жанр, как похоронные причитания.
4. Помещение в красный угол фотопортретов умерших родственников придает ритуалу обращения к покойным сходство с религиозным молением. Фотография приобретает несвойственные ей функции, но при этом она не теряет и своих обычных свойств: она украшает дом, напоминает хозяевам о прошлом и т.п.