Взято с сети

Вечер долг и скучен, чтобы развеяться - давайте разберем как решали проблемы бесплодия радикальными методами, не уповая на "может быть" высших Сил (не делая "душехранилища", навроде Омируков). И поможет нам в этом этнограф Потапов (ставшим чуть ли не буквально моим путеводителем по Абакану и иже с ними), цитаты которого я вставлю в текст. С одной стороны, чтобы показать, что не всё так гладко, а с другой - развеять некоторое недопонимание, касательно "белых и пушистых шаманов".

Мне удалось собрать данные об особом камлании, называвшемся «Умай (или Ымай) тутарга» (похищение Ымай). Рассказывали о таком камлании весьма сдержанно и неохотно, так как с точки зрения бытовой старинной этики оно осуждалось. К нему прибегали только отдельные шаманы по просьбе бездетных женщин и соглашались, как подчеркивали мои собеседники, крайне неохотно, за большое вознаграждение, считая это камлание опасным для своей жизни.
И надо сказать, что справедливо, ибо нарвавшись на обороняющего Ымай ребенка другого шамана и проиграв - умирал. Если не успевал донести украденное - умирал. А нести-то подобную ношу тяжко, это я серьёзно.

Задача камлания состояла в том, чтобы похитить Ымай какого-либо живого ребенка, обрекая последнего на верную смерть. Чаще всего с этой целью абаканские шаманы «ходили» в Туву. Это камлание устраивалось через год после смерти последнего ребенка, тайно, глубокой ночью. Женщина, которая добивалась такого камлания, предварительно, по совету шамана, бросала в реку колыбель последнего из умерших ее детей, чтобы вместе с колыбелью уплыла по реке и Кара-Умай, которая поселилась в этой колыбели и уничтожала детей. Шаман заставлял эту женщину сделать из тряпок куклу — пала куду начах, т. е. «детский кут маленького ребенка», имитирующую младенца. Куклу женщина также делала тайно, чтобы никто ее не мог увидеть. Во время камлания она держала ее на руках у груди, словно маленького ребенка. Шаман камлал тихо, хотя и с бубном, осторожно проходя свой длинный путь.
Если ему удавалось поймать Умай, отлучившуюся от какого-либо ребенка, он приносил ее в своем бубне, которым «по возвращении» из путешествия накрывал женщину, заставляя ее в это время пить молоко или араку и ударом в бубен «вбивал» в нее похищенную Умай. При этом шаман сообщал пол украденного ребенка и велел сделать к его рождению оберег: для мальчика —маленький лучок со стрелкой, а для девочки — раковинку с тем чтобы подвесить такой оберег к колыбели для защиты Умай новорожденного. Потапов, кстати, пишет, что каури, но вполне возможно, что это небольшая неточность.

Ребенок, Умай которого была похищена шаманом, вскоре же умирал и его тело при этом чернело, что служило свидетельством смерти вследствие похищения Умай.

Куклу — пала куду начах — после камлания женщина охраняла от чужого взора и прятала ее так, чтобы никто не нашел.

p.s. и третья причина публикации - показать, что знание обрядовых действий абсолютно не значит возможности повторить действо ровно до тех пор, пока самостоятельно не прочувствуешь. Забавная особенность, не правда ли? Зато абсолютно практичная, не позволяющая калечить рабочие вещи. Работают-то не звуки и названия. Не жесты и бубны. И не ответственность перед "Высшими Силами" за то или иное деяние, а лишь личная, соизмеримая со степенью риска. Если ты имеешь силу взять и удержать что-либо, то ты этого достоин. А тот, у кого забрал - нет.