попался мне очень интересный отрывок из книги, крайне образно и реалистично описан опыт медитативной работы с арканами. решила выложить на форум

Чарльз Уильямс, "Старшие Арканы" (отрывок)
— Тогда принеси карты Таро, если можно, — сказал Генри. — Только тихо. Я не хочу, чтобы остальные знали.
— Дома нет ни отца, ни Ральфа, — быстро ответила Нэнси, — сейчас принесу, — и выскочила из комнаты.
Те несколько минут, пока она отсутствовала, Генри стоял, отрешенно глядя перед собой, и не сразу услышал легкие шаги. Нэнси бросились в глаза нахмуренное лицо и сосредоточенный взгляд молодого человека, она заметила, как шевельнулась его ладонь, и состояние Генри тут же передалось ей. Она шла через комнату так, как идут под венец. Впервые, встретившись глазами, они не улыбнулись друг другу. Генри взял карты, положил руку на плечо Нэнси и легонько подтолкнул к огромному столу в центре комнаты. Достав карты из футляра, он умело разложил колоду на пять стопок.
— Смотри, — начал он объяснять, — вот двадцать две карты — двадцать одна и та, которая не в счет. Это — Старшие Арканы, и сейчас я не буду тебе про них рассказывать. Как-нибудь потом. А вот это — четыре масти; в прошлый раз мы не обратили на них особого внимания, и напрасно. Видишь, какой они необычной формы — не пики, трефы, черви и бубны, а жезлы, мечи, чаши и монеты, или денарии. Иногда они изображаются пятиугольниками, но эта форма правильнее. И еще одно: в каждой масти не тринадцать карт, а четырнадцать. Кроме валетов, дам и королей здесь есть еще рыцари. Ну вот, например, валет, иногда говорят — паж жезлов, а перед ним — рыцарь, дама и король жезлов. То же самое — с мечами, чашами и денариями. Смотри, вот они.
Нэнси наклонилась над столом, внимательно рассматривая карты. Немного помолчав, Генри продолжил.
— Эти карты — прообраз всех остальных. Никто не знает, откуда они взялись. По преданию, впервые о них узнали от испанских цыган в тринадцатом веке. Кое-кто считает их гораздо более древними. Говорят даже о Египте, но важно не время, которое стоит за ними, а процесс, который с ними связан. Колод Таро существует множество, но оригинал один, и в нем скрыта тайна, которую я хочу показать тебе в канун Рождества. Именно из-за этой тайны, и только из-за нее, эта колода так много значит.
Он снова помолчал, взглянул на руки Нэнси, лежавшие на краю стола, и заключил:
— Все на свете взаимосвязано — образ с образом, движение с движением: иначе мир был бы лишен истинного смысла. И мы — ты и я — должны обрести силу смысла этих взаимосвязей. Ты понимаешь, о чем я?
Нэнси подняла глаза от стола и Генри увидел, что она улыбается.
— Дорогой, — прошептала она, — как я могу не понимать? Тут мне и карты не нужны. Рассказывай дальше: покажи мне, какое отношение к этому имеют Таро?
Пожалуй, Генри слегка растерялся. Выходит, то, что он с таким трудом искал, яснее ясного этой удивительной девушке? Он продолжал объяснения уже не таким самоуверенным тоном.
— Четыре масти связаны с четырьмя земными стихиями. Ты сейчас сама в этом убедишься, если захочешь, и если древние предания моего народа говорят правду. Этой колоды у нас не было уже больше двух веков, и, похоже, за все это время никто не пытался работать с ней. Последний раз она возникла при королеве Елизавете, когда один из моих предков бежал в Англию, спасаясь от преследований испанцев. Тогда с помощью карт он поднял ураган, погнавший Великую Армаду на север, мимо берегов Шотландии.
Нэнси нахмурилась. Генри тут же замолчал и она решилась спросить:
— Ты хочешь сказать… Ты имеешь в виду, что он… Прости, дорогой, я, кажется, не понимаю. Как он мог поднять ураган?
— «Перебирает карты ветер», — отозвался Генри. — Не старайся поверить сразу. Считай, что это — легенда. Просто представь, как безвестный беглец, бродяга, стоит ночью на морском берегу и тасует карты — вот эти самые, — он накрыл ладонью стопку с жезлами. — Он до тех пор перемешивал их с воздухом, пока не поднял бурю и не направил ее через море, на погибель флоту короля Филиппа. Ну, представила?
— Да, — неуверенно отозвалась Нэнси. — Сумасшедшая сцена, но это я могу представить.
Генри наклонился, молча собрал со стола и положил в футляр мечи, жезлы, чаши и Старшие Арканы. Потом отодвинул футляр в сторону и взял карты с денариями.
— Ну а теперь, — он улыбнулся, — посмотрим, что могут сделать наши руки вместе?
— Командуй, — коротко ответила Нэнси.
Он дал ей четырнадцать карт, встал за ее плечом, помог разобрать карты — по семь в каждой руке — и положил ладони на ее запястья.
— Теперь слушай внимательно, — шепнул он ей в самое ухо, — думай о земле, о садовых грядках, о суглинках на полях, о пыли на дорогах; о той земле, на которой растут цветы, о земле, которой когда-нибудь будут преданы наши тела, о земле, из которой состоят острова и континенты. Можешь?
— Да, Генри, — тихо откликнулась она, чуть помедлив на втором слове, еще полнее отдаваясь его воле.
— Земля, земля, на которой все растет и умирает, — снова заговорил он, — наполни свое сознание этим образом. И расслабь руки, пусть они будут готовы тасовать карты. Держи их уверенно, нелегко, и если почувствуешь, что они хотят двигаться — не мешай им, просто помогай скользить и перемещаться. Ты не боишься?
— А надо? — простодушно спросила Нэнси.
— Никогда не бойся, — ответил он, — ни сейчас, ни потом. Не бойся. Это — знание, и нам оно должно пойти на пользу. А теперь — начали.
Нэнси сосредоточилась. Она начала настраивать сознание на заданный образ, сначала — в общих чертах, потом все увереннее и конкретнее. Она думала о садах, о земле, от которой зависит рост растений; иногда она сухая как пыль, иногда набухает влагой и становится жирной грязью. В ней ползают черви, корни травы пробираются вниз. Нет, корни и черви ни при чем — только земля, плотная густая земля.
Огромные корни деревьев погружаются в нее все глубже — она мысленно следовала за ними, сопровождая каждый все утончающийся корешок. Она наполнялась землей, погружалась в землю; вот она сама, как корень, вросла в землю по плечи. Комья чернозема разваливаются под натиском лопаты… нет, это разваливаются ее мысли… Рыть… Норы, ямы, шахты, туннели, могилы — нет, это уже не земля. Могилы — тела, лежащие в них, снова уходят в землю, становятся землей. Земное — земле. И сама она тоже земля: колени, бедра, плечи. Земля у нее в руках, земля на ладонях.
В земле — родники, глубинные ручьи, водоемы, колодцы, реки; потоки воды мчатся меж скалистыми берегами или спокойно текут по поверхности. Земля долго стискивала их, они пробивались наверх… — Нет, не вода — земля. Ноги прильнули к ней, врастают в нее, все сильнее ощущение единения с материнской стихией. Где-то есть скалы, но сама она — не скала, пока не скала. Что-то живое, похожее на нетерпеливую воду, бурлило в ней, что-то инородное стремилось проникнуть в ее естество. Губы стали шершавыми, лицо, наверное, потемнело под слоем земли. Она хотела поднять руку и смахнуть грязь со щек — только не ладонью, потому что ладонь тоже была в земле, она чувствовала отдельные песчинки. Пальцы разминали земляной ком. Она сжимала землю, старалась удержать, не уронить ее.
«Мягче, не так резко», — прошептал в ухо чей-то голос. Звук вернул ее к началу, разрушил чары. Она снова увидела карты, свои руки и руки Генри, увидела, как ее пальцы тасуют карты, все быстрее и быстрее. Она попыталась уловить ритм их движения, это ведь не она задавала его. Теперь стало понятно: ощущение земли, готовой просыпаться между руками вызывали карты. Они будто сами сновали туда-сюда: вот наверху оказалась четверка с денариями, потом — туз, мгновенье спустя — рыцарь, потом король в шляпе, с бородой в четыре пряди, держащий монету рукой, затянутой в перчатку. Монета сверкнула и тут же снизу выскользнула новая карта. Рука Нэнси помогла ей лечь наверх. Это была девятка денариев. Она услышала легкий звук — странный, несмолкающий звук, похожий на слабое шуршание. На картах был песок! Или песок на ее руках? Откуда этот шелестящий шорох? Он не пригрезился ей, как не пригрезилась и субстанция, скользящая между пальцами. Под руками с картами она увидела стол, но какая-то странность в нем заставила ее вглядеться повнимательнее. Он же был черный — ну конечно, черный, а теперь это была тусклая, рыхлая поверхность, а от ее рук словно стекало облако. Именно оно рождало звук. Что-то падало — наверное, земля; дождь из комочков земли стекал с ее ладоней, он уже присыпал часть стола, а комочки земли все продолжали падать, комочки настоящей черной земли…
«Спокойно», — произнес голос у самого уха. Ей внезапно захотелось отшвырнуть карты прочь если бы только она смогла оторвать от них руки! Но теперь было уже поздно: ее земляные руки принадлежали самой земле, той самой, что возникала и перекатывалась между ее пальцами, земле, уже скрывшей шестерку… и двойку. Но рядом были и другие руки. Она прижалась тыльной стороной кистей к ладоням любимого и сказала, стараясь произносить слова как можно спокойнее: «Может, хватит пока?»
Ей ответил глубокий вздох, а затем голос Генри.
— Хорошо, — произнес он. — Спокойно, спокойно, думай вместе со мной, думай о картах — карты простые рисунки — просто черные линии и пятна краски. Сожми их, сильнее! Теперь сожми их сама крепче.
Казалось, ее рукам пришлось вступить в короткую схватку с тем, что они держали, но карты сопротивлялись недолго. Борьба, если она и была, завершилась. Сильные руки Нэнси сжали карты, подровняли их, пришлепнули сверху. Генри снял ладони с ее кистей и взял колоду. Нэнси тут же шагнула в сторону и посмотрела на стол. На нем лежала горка чернозема, словно только что из сада.
На нее навалилась такая слабость, что она покачнулась. Сильная рука Генри придержала ее, помогая опуститься в кресло.
— Все в порядке. Погоди минутку, — с трудом произнесла Нэнси, не отпуская его руку. — Пустяки, пробормотала она сама себе, — все очень просто. Наверное, я просто не привыкла к таким вещам — в этом все и дело.
Она даже не подумала, что случившееся может быть каким-нибудь ловким фокусом. Генри не мог так шутить. Однако на обеденном столе лежала земля. Тетя Сибил удивится, откуда она здесь взялась. Нэнси зажмурилась, а когда открыла глаза, у нее почему-то открылся и рот. Горка земли оставалась на месте.
— С тобой все в порядке? — заботливо спросил Генри.
Нэнси собралась с силами.
— Да. Генри. Что это было? Я хочу сказать…
— Ты испугалась! — с упреком произнес он.
— Ничуть! — ответила она.
— Если ты боишься, то я не смогу тебе ничего рассказать. — Генри вздохнул. — Я не смогу разделить с тобой свое знание, если ты этого не захочешь. А ведь ты видела только начало; тебе лучше сразу это понять.
— Да, милый, — сказала она. — Не будь со мной таким суровым. Все случилось так неожиданно, правда? А она… она настоящая?
Он зачерпнул немного земли и снова бросил на стол.
— Вполне. Хоть цветы сажай.
— Тогда, — в голосе Нэнси пробились истерические нотки, — позови Агнес, пусть она уберет здесь.
— Потрогай, — предложил Генри, — подержи в руках, убедись, что она настоящая.
— Ни за что! — воскликнула Нэнси. — Генри, я прошу тебя — позвони. Я хочу посмотреть, как Агнес соберет ее в ведро. Это лучшее доказательство.
Явилась Агнес с ведром и быстро навела в комнате порядок. На лице служанки отразилось только легкое недоумение и недовольство. Понятно, не ее это дело, чем занимались мисс Нэнси и молодой человек, но результат — вот он, — грязь на обеденном столе. Агнес протерла столешницу и удалилась. Нэнси замерла в кресле, и в комнате надолго повисла тишина.
(С)

кстати, это весьма интересная книга, рекомендую для протчения