Классический образ гоголевской панночки воплотила актриса Наталья Варлей в фильме "Вий" 1967 года. В отличие от современной версии зомби-ведьмы из хоррора "Гоголь. Вий", у варлеевской панночки на распущенные черные волосы надет цветочный венок. Эта деталь ее облика не случайна: у восточнославянских народов был особый дресс-код для погибших до замужества девушек – их венчали прямо на похоронах.
Смерть и брак у восточных славян были связаны друг с другом издревле – начиная с II-III веков жена должна была умереть вслед за мужем, потому что на тот свет мужчина забирал все ему принадлежащее. Муж и жена вступали в повторный брак – через смерть. Со временем реальную смерть заменили ее имитацией: например, у южных славян женщина клала в гроб с мужем свои волосы.
Позже обряд соумирания превратился в представление о необходимости брака для умершего в принципе. Скончавшийся до вступления в брак не мог перейти на тот свет, пока не обретал пару для супружеской жизни по ту сторону. Этнограф Евгений Кагаров частично связывал с похоронными свадьбами верования славян о том, что умершие до брака становились "заложными покойниками" и преследовали живых. Поэтому их символически венчали прямо на похоронах.
Вера в необходимость вступления в брак до смерти (или хотя бы на похоронах) сохранялась в отдельных восточнославянских регионах вплоть до начала XX века. Обряд посмертной свадьбы проводили и в том случае, когда смерть наступала после венчания, но до отыгрывания свадьбы.
Одна из главных особенностей облика умершей невесты у восточных славян – распущенные волосы и венок. Как и на свадьбе, дружки расплетали и расчесывали умершей волосы, украшая их лентами. Украинцы часто надевали на голову невесте позолоченный венок из барвинков, а гуцулы плели к нему еще и большой венок, укладывая его вокруг тела.
Одежда мертвой невесты отличалась в разных регионах. В Полтавской губернии весь красный цвет, который на свадьбе символизировал любовь, цветение и готовность к рождению потомства, заменяли на голубой. Исследовательница Юлия Крашенинникова отмечала, что голубой, синий цвет среди прочих значений символизировал причастность к потустороннему пространству. С покойницы снимали красное ожерелье намисто и вынимали серьги, в венках использовали голубые ленты. На девушку надевали сорочку, сверху – плахту (нешитое полотнище, повязываемое на манер юбки) и запаску (несшитую юбку), подпоясывали шитым полотенцем рушником. В западной части Украины при похоронах-свадьбе встречался красный цвет: украшениями могли служить красные стеклянные бусы панцьорки, намисто и серьги ковтки.
Одного из молодых парней выбирали как вдовца. Дружкам повязывали головы черными лентами. Так же, как и на веселой свадьбе, на похоронной выбирали старост, бояр и сваху. Белый платок хустку, который невеста обычно дарила жениху, отдавали священнику. Наилучший рушник повязывали на большой крест, который несли впереди похоронной процессии.
На похоронах-свадьбе раздавали одежду: отец погибшего сына отдавал его рушники, а мать умершей единственной дочери раздавала заготовленное приданое ее подругам. На крышку гроба клали погребицу – одежду, которая шла церковному причту или раздавалась за помощь на похоронах. Во Владимирской губернии наряжальнику отдавали одежду умершего. Но считалось, что ее ношение могло спровоцировать сны с покойником, поэтому одежду на шесть недель вывешивали в курятнике, где петух очищал ее своим криком. В Костромской губернии родственники умершего могли ночью разложить на окнах и крыльцах соседей ценные вещи, тем самым вовлекая их в поминание покойного.
Погибшего до свадьбы юношу тоже женили на похоронах. Его одевали в сорочку и штаны, повязывали пояс, сверху клали полукафтан жупан, в голове укладывали шапку с пришитым венком из позолоченного барвинка, справа – красную хустку. Еще один венок отдавали выбранной его "невестой" девушке. Свадебный красный цвет старинного флага корогвы заменяли на черный. На правую руку как девушке, так и юноше надевали перстень из позолоченного воска.
Смысловая связь брака и смерти работала и в обратную сторону: брак был своеобразной персонификацией смерти, он считался своего рода переходом к "иной" жизни, "умиранием" невесты и жениха – по большей части невесты, которая уходила в "иной" мир к "чужим" людям. Свадебные обряды схожи с похоронными, а в свадебных причитаниях видна связь с похоронными в образах и структуре, потому что и смерть, и брак воспринимались славянами как переход в новое состояние.
Практика посмертной свадьбы существовала не только у восточных славян, но и, например, южных славян, греков, финно-угров, румын и поволжских немцев.
При подготовке материала использовались книга "Народная одежда в восточнославянских традионных обычаях и обрядах XIX – начала XX века" Гали Масловой, статьи "Обряд свадьбы-похорон в русском и румынском фолькоре" Максима Марианы, "Трансформация статуса невесты в русских свадебных обрядах" Рёко Ямагучи, "Славянские представления о "свадьбе-похоронах" и их отражение в романтическом балладном жанре" Е.В. Сковороды, "Символика цвета в русской свадьб: синий в свадебный приговорах" Юлии Крашенинниковой.
Асета Лиева.
